Сэппуку совершалось самураями добровольно, когда те хотели с честью уйти из жизни, а не попасть в руки своих врагов, а также было формой высшей меры наказания для тех самураев, которые совершили различные тяжкие преступления.

Сэппуку осуществляется путём вонзания меча в живот и перемещением его слева направо режущим движением.

Также существовала практика совершения сэппуку после смерти своего господина: «оибара» («oibara», 追腹 или追い腹) в случае «кунного», японского чтения иероглифов, или «цуифуку» («tsuifuku», 追腹) – в случае «онного», японо-китайского чтения.

Наиболее известным названием данного вида самоубийства является «харакири» («harakiri», 腹切り), которое пишется теми же кандзи, что и «сэппуку», но в обратном порядке: в «сэппуку» первым идёт иероглиф «резать», а потом «живот», а в «харакири» - наоборот.

В Японии «харакири» является разговорной формой и несёт некоторый уничижительный и бытовой оттенок: грубо говоря, раньше самураи делали «сэппуку» по всем полагающимся правилам, а сегодня некоторые японцы делают именно «харакири».

К слову, иногда что в русском, что в английском языке вместо «харакири» ошибочно употребляется «харикари» («harikari»).

Сэппуку является ключевым моментом бусидо, кодекса чести самураев, оно совершалось воинами в целях избегания попадания в плен и для смягчения позора. Самурай также мог сделать сэппуку по приказу своего даймё. Позднее опальным воинам также разрешали сделать сэппуку, а не убивали в обычном порядке посредством отрубания головы.

Наиболее распространённой формой сэппуку для мужчин было именно вспарывание живота, а когда самурай заканчивал ритуал, помощник помогал ему «сохранить лицо», отрубая голову. Поскольку суть этого ритуала заключалась в восстановлении и защите чести воина, никому не за пределами касты самураев не приказывали сделать сэппуку и не ожидали от них этого. В целом самурай мог совершить этот акт только с разрешения господина.

Иногда даймё призывали совершить сэппуку в качестве основы для мирного соглашения: этот шаг ослабил бы ещё больше побеждённый клан, после чего сопротивление было бы фактически прекращено. Тоётоми Хидэёси (Toyotomi Hideyoshi) подобным образом в некоторых случаях использовал самоубийства своих врагов, например, когда клан Ходзё (Hōjō) был побеждён в осаде замка Одавара (Odawara) в 1590 г., Хидэёси настаивал на самоубийстве даймё Ходзё Удзимасы (Hōjō Ujimasa) и изгнании его сына Удзинао (Ujinao). Так, в результате одного удара меча был уничтожен самый мощный клан в восточной части Японии того времени.

Со временем сэппуку превратилось в тщательно регламентированный ритуал. В случае, если самоубийство совершалось не на поле боя и планировалось заранее, оно проводилось при зрителях.

Самурай принимал ванну, одевался в белое кимоно, вкушал любимую пищу, а когда завершал последние приготовления, перед ним клали ритуальный короткий меч («танто», «tantō»; также это мог быть вакидзаси) на блюде или подставке. Одетый торжественным образом, сидя перед мечом, самурай готовился к последнему действу в своей жизни и писал своё предсмертное стихотворение.

Специализированной формой сэппуку в феодальные времена считалось «канси» («kanshi», 諌死; «смерть по убеждению»), когда вассал мог совершить самоубийство в знак протеста против решения господина. Вассал делал один глубокий горизонтальный надрез в области желудка, после чего быстро перевязывал рану. Затем он представал перед лицом своего господина, выражал ему свой протест и открывал рану, которая, разумеется, была смертельной. «Канси» не следует путать с другим видом самоубийства под названием «фунси» («funshi», 憤死; «смерть в знак протеста»), которое представляет собой выражение недовольства или протеста.
Некоторые самураи выбирали более болезненную форму ухода из жизни – «дзюмондзи гири» («jūmonji giri», 十文字切り; «крестообразный надрез»). При этом виде сэппуку помощник в целях быстрого прекращения страданий самурая уже не присутствовал, а после первого горизонтального надреза самоубийца делал второй более болезненный надрез по вертикали. Ожидалось, что самурай, избравший дзюмондзи гири, с достоинством уйдёт из жизни, как должно перенеся предсмертную агонию.

Хотя добровольное сэппуку было наиболее распространённой формой, также существовали обязательные формы этого ритуала. В частности сэппуку использовалось в качестве смертной казни для опальных самураев, особенно в отношении совершивших неспровоцированные убийства, грабежи, государственную измену или бравших взятки. Между добровольным сэппуку и таким сэппуку «по принуждению» существовала определённая разница, например, в последнем случае семья самоубийцы не очищалась от вины и в зависимости от тяжести проступка её могли понизить в ранге и/или конфисковать половину – или всё – имущество покойного.

Также, к примеру, в случае проступков привилегированных лиц, влекущих за собой смертную казнь, казнь через обезглавливание могла быть в порядке снисхождения заменена на сэппуку с участием кайсяку. Однако, подобное снисхождение делалось только в тех случаях, когда проступок не противоречил этике – во всех остальных случаях применялось именно обезглавливание.

Впервые люди Запада увидели формальную версию совершения сэппуку в т.н. «Инциденте в Сакаи»: в 1868 г. 15-го февраля одиннадцать французских моряков «Дюпле» («Dupleix») вошли в японский город Сакаи (Sakai) без официального разрешения. Их появление вызвало панику среди жителей и местные силы по обеспечению безопасности были направлены против них с целью водворения моряков обратно на корабль, однако началась драка, в ходе которой моряки были застрелены.

После выражения протеста французским представительством, была выплачена компенсация, а виновные в организации потасовки были приговорены к смертной казни, за исполнением которой наблюдал французский капитан. Ужасный характер казни (через сэппуку, разумеется) потряс капитана, который в итоге обратился с просьбой о помиловании. В результате девять самураев были пощажены.

Этот инцидент был описан Мори Огай (Mori Ōgai) в знаменитом коротком рассказе «Сакаи дзикэн» («Sakai Jiken»; «Инцидент в Сакаи»).

В 1860-х гг. британский посол в Японии Элджернон Фриман-Митфорд (Algernon Freeman-Mitford), лорд Редесдейл, проживал неподалёку от Сэнгаку-дзи, где похоронены 47 ронинов. В своей книге «Рассказы о древней Японии» он описывает мужчину, который пришёл к могиле, чтобы убить себя: «Я расскажу ещё один случай, чтобы продемонстрировать святость могилы 47 ронинов. В сентябре 1868 г. некий мужчина пришёл помолиться перед могилой Оиси Тикары (Oishi Chikara). Завершив молитву, он сознательно провёл ритуал харакири, однако, поскольку рана в живот оказалась не смертельной, он перерезал себе горло. При мужчине была обнаружена записка, в которой говорилось, что, будучи ронином без средств к существованию, он ходатайствовал о присоединении к клану правителя Тёсю (Choshiu), но прошение было отклонено, поэтому ему ничего не осталось, кроме как умереть, т.к. быть ронином для него ненавистно, а служить какому-либо другому господину он не хочет.

Мог ли он найти более достойное место для того, чтобы свести счёты с жизнью? Это произошло примерно в двухстах ярдах от моего дома и когда я увидел место происшествия час или два спустя, вся земля была забрызгана кровью».

Митфорд также описывает сэппуку, свидетелем которого был его друг: «Есть много историй о том, как посредством харакири был выражен чрезвычайный героизм. Случай молодого человека в возрасте всего 20 лет из клана Тёсю, о котором недавно рассказал мне очевидец, заслуживает внимания. Молодой человек, не удовольствовавшись одним разрезом, сделал три разреза по горизонтали и ещё два – по вертикали, после чего нанёс удар себе в горло так, что лезвие показалось с противоположной стороны. Крепко сжав зубы от совершаемых усилий, он вонзил меч до упора и упал замертво».

В ходе Реставрации Мэйдзи помощник сёгуна Токугава также совершил сэппуку: «Ещё одна история и я закончу. Во время революции, когда тайкун («великий князь»), терпевший поражение со всех сторон, позорно бежал в Уэдо, он, как утверждается, решил больше не бороться и уступить. Один из членов его совета пришёл к нему и сказал: «Господин, теперь единственный путь для вас, чтобы восстановить честь семьи Токугава, заключается в том, чтобы уйти из жизни. Чтобы доказать вам, что я говорю искренно, я готов прямо здесь взрезать живот вместе с вами». Тайкун рассердился, сказав, что не собирается слушать такую ерунду и вышел из комнаты. Его преданный слуга, чтобы доказать свою честность, удалился в другую часть замка и торжественно сделал харакири».

В своей книге «Рассказы о древней Японии» Митфорд описывает ритуал харакири Таки Дзэндзабуро (Taki Zenzaburo), которому он был свидетелем. Таки отдал своим самураям приказ стрелять по иностранцам в Хёго в феврале 1868 г.

«В заключение к вышеупомянутому отчёту о церемониях, которые надлежит соблюдать при совершении харакири, я опишу случай, который меня официально послали засвидетельствовать. <…> До этого времени ни один иностранец не становился свидетелем такой казни, которая рассматривалась скорее как байки путешественников.

Церемония, лично утверждённая микадо, была назначена на 22:30 в храме Сэйфуку-дзи (Seifukuji), «штаб-квартире» сацумцев в Хёго. Сюда были присланы свидетели от всех иностранных представительств.

Мы (семеро иностранцев) были приглашены японцами в качестве свидетелей в хондо, центральный зал храма, где должна была проходить эта церемония. Это была очень впечатляющая сцена. Огромный зал с высоким сводом, опирающимся на тёмные деревянные колонны. С потолка спускалось множество тех позолоченных ламп и украшений, которые обычны для буддийских храмов. Перед высоким алтарём, там, где пол, покрытый прекрасными белыми коврами, поднимался над землёй на три-четыре дюйма, был расстелен алый войлочный коврик. Длинные свечи, расставленные на равных расстояниях друг от друга, озаряли всё вокруг призрачным и таинственным светом, настолько тусклым, что он едва позволял следить за происходящим.

Семеро японцев заняли свои места по левую сторону от возвышения перед алтарём, а мы, семеро чужеземцев, были проведены направо. Больше в храме никого не было.

Через несколько минут беспокойного ожидания в зал вошёл Таки Дзэндзабуро, крупный тридцатидвухлетний мужчина благородной наружности, наряженный в церемониальные одежды с особыми пеньковыми крыльями, которые одеваются по торжественным случаям. Его сопровождали кайсяку и трое официальных чиновников, одетые в дзимбаори - военные мундиры, отделанные золотом.

Следует заметить, что понятие кайсяку означает не совсем то, что наш «палач». На эту службу выбираются только благородные мужи; во многих случаях эту роль исполняет кровный родственник или друг осуждённого, и отношения между ними соответствуют скорее отношением начальника и подчинённого, чем жертвы и палача. В этом случае кайсяку был ученик Таки Дзэндзабуро - он был выбран товарищами последнего из всего круга его друзей по причине высокого мастерства в фехтовании мечём.

Вместе с кайсяку, по левую руку от него, Таки Дзэндзабуро медленно приблизился к японцам, и оба поклонились семерым свидетелям. Потом они подошли к нам, и приветствовали нас таким же образом - возможно, даже с большим почтением. В обоих случаях ответом был такой же церемонный приветственный поклон. Медленно и с огромным достоинством осуждённый поднялся на возвышение перед алтарём, дважды низко поклонился ему и присел на войлочном коврике спиной к алтарю. Кайсяку склонился по левую сторону от него.

Один из трёх провожатых выступил вперёд, вынул подставку, подобную той, какая используется для подношений в храме, на которой, обёрнутый в бумагу, лежал вакидзаси - японский короткий меч, или кинжал, длиной в девять с половиной дюймов; края и кончик этого меча остры как бритва. Поклонившись, он протянул его осуждённому, который принял его обеими руками и почтительно вознёс над головой, после чего положил его на пол перед собой.

После ещё одного глубокого поклона Таки Дзэндзабуро, голосом, выдававшим ровно столько чувств и колебаний, сколько можно ожидать от человека, делающего мучительное признание, он без единого признака эмоций на лице и в движениях, произнёс следующее:

«Я и только я отдал непосредственный приказ стрелять в чужеземцев в Кобэ, и сделал это ещё раз, когда они пытались скрыться. За это преступление я вскрываю себе живот и прошу присутствующих оказать мне честь и стать свидетелями этого».

Вновь поклонившись, говоривший позволил своей накидке соскользнуть с плеча и остался обнажённым до пояса. Очень аккуратно, как велит обычай, он подобрал рукава под колени, чтобы не упасть на спину, ибо благородный японский аристократ должен, умирая, падать лицом вперёд. Не спеша, крепкой рукой он поднял кинжал, лежащий перед ним; он смотрел на него с грустью, почти с любовью. Он на миг остановился - казалось, он в последний раз собирается с мыслями, - а потом вонзил кинжал глубоко в левую часть живота и медленно провёл его вправо, после чего повернул лезвие в ране, выпуская наружу небольшую струйку крови.

Во время этих невыносимо болезненных действий ни один мускул на его лице не пошевелился. Вырвав кинжал из тела, он наклонился вперёд и вытянул шею; лишь сейчас на его лице промелькнуло выражение страдания, но он не издал ни звука. В этот миг кайсяку, который до того сидел в глубоком коленопреклонении слева от него, но внимательно следил за каждым его движением, поднялся на ноги и, выхватил меч и поднял его в воздух. Мелькнуло лезвие, раздался тяжёлый, глухой удар и звук падения: голова была отсечена от тела одним ударом.

Наступила мёртвая тишина, нарушаемая только отвратительными звуками пульсирующей крови, выбрасываемой неподвижным телом, лежащим перед нами, которое лишь несколько минут назад было отважным и рыцарственным мужчиной. Это было ужасно. Кайсяку низко поклонился, протёр свой меч заранее приготовленным клочком бумаги и сошёл с возвышения. Обагрённый кровью кинжал был торжественно поднят как кровавое свидетельство экзекуции.

Двое представителей микадо покинули свои места, подошли к тому месту, где сидели мы, и попросили нас быть свидетелями того, что смертный приговор, вынесенный Таки Дзэндзабуро, был надлежащим образом приведён в исполнение.

Церемония завершилась, и мы покинули храм.

Торжественная церемония, которая имела место, была повсюду охарактеризована как проведённая с чрезвычайным достоинством и пунктуальностью, являющихся отличительными знаками действий высокопоставленных японцев; и важно отметить этот факт, поскольку это подтверждает, что умерший действительно был человеком, совершившим это преступление, а не подставным лицом.

Хотя ужасная сцена оставила глубокое впечатление, в то же время нельзя было не восхищаться твёрдостью и мужественностью страдальца и выдержкой кайсяку, который выполнил свой последний долг по отношению к господину».

В 1873 г., вскоре после Реставрации Мэйдзи, сэппуку как юридическая мера наказания было официально отменено, но сэппуку, совершаемое добровольно, полностью не исчезло. Как известно, десятки людей, в том числе и военнослужащие, совершили сэппуку в 1895 г. в знак протеста против возвращения завоеванных территорий Китаю; в 1912 г., когда скончался император Мэйдзи, генерал Ноги и его жена совершили «дзюнси» («junshi»; «убийство вослед»): в день похорон императора Мэйдзи генерал Ноги отправился во дворец и воздал последние почести своему императору. Вечером он вернулся домой, поужинал с женой и после захода солнца, когда пушечные залпы возвестили о том, что катафалк с телом императора проезжает через дворцовые ворота, генерал Ноги и Сидзуко сели напротив портрета императора, после чего Марэсукэ вспорол себе живот, а Сидзуко, одновременно с этим, вонзила себе в сердце кинжал… Рядом с телами осталось завещание Ноги, в котором были такие строки: «Я не могу более служить своему господину. Находясь в глубоком горе по причине его смерти, я решил окончить свою жизнь». На дворе стоял 1912 год, закончилась эра Просвещённого правления, положившая начало современной Японии, Японии – лидеру в науке и технике. Также в конце Второй мировой войны многие японские солдаты и гражданские лица предпочли умереть, чем сдаться.

В 1970 г. известный писатель Юкио Мисима и один из его последователей совершили публичное сэппуку в штаб-квартире Сил самообороны Японии после неудачной попытки провокации вооружённых сил на совершение государственного переворота. Мисима совершил сэппуку в кабинете генерала Канэтоси Маситы (Kanetoshi Mashita). Его кайсяку был 25-летний Масакацу Морита (Masakatsu Morita), который трижды пытался отсечь Мисиме голову, но неудачно. Наконец, Хироясу Кога (Hiroyasu Koga) сумел совершить требуемое по ритуалу.

После этого Морита попытался совершить сэппуку сам, однако нанесённые им раны были слишком неглубоки, чтобы стать смертельными, поэтому он подал сигнал, по которому Кога обезглавил и его.

1. Минамото-но Ёримаса / Minamoto no Yorimasa (1106–1180)
2. Минамото-но Ёсицунэ / Minamoto no Yoshitsune (1159–1189)
3. Адзай Нагамаса / Azai Nagamasa (1545–1573)
4. Ода Нобунага / Oda Nobunaga (1534-1582)
5. Такэда Кацуёри / Takeda Katsuyori (1546-1582)
6. Сибата Кацуиэ / Shibata Katsuie (1522–1583)
7. Ходзё Удзимаса / Hōjō Ujimasa (1538–1590)
8. Сэн-но Рикю / Sen no Rikyū (1522–1591)
9. 46 из 47 ронинов (1703)
10. Ватанабэ Кадзан / Watanabe Kazan (1793–1841)
11. Танака Синбэй / Tanaka Shinbei (1832–1863)
12. Яманами Кэйсукэ / Yamanami Keisuke (1833–1865)
13. «Бяккотай» / «Byakkotai» (групп 16-17-летних самураев из Айдзу, 1868 г.)
14. Сайго Такамори / Saigō Takamori (1828–1877)
15. Ноги Марэсукэ / Nogi Maresuke (1849–1912)
16. Анами Корэтика / Anami Korechika (1887–1945)
17. Такидзиро Ониси / Takijirō Ōnishi (1891–1945)
18. Юкио Мисима / Yukio Mishima (1925–1970)
19. Исао Инокума / Isao Inokuma (1938–2001)