-Проваливай, лысый!

Шинигами побледнел, бровь стала дергаться еще сильнее.
-Я-НЕ-ЛЫСЫЙ!

Карин снова усмехнулась.

-Ой, прости! Наверное, я не заметила наличие волос на твоей лысой башке, поэтому ложно предположила, что ты лысый!- говорила девочка медленно, чуть растягивая слова и явно с издевкой.

Лысый, к которому обращалась Куросаки, уже вытащил свой Занпакто из ножен, но неожиданно был остановлен своим напарником, который до этого стоял в стороне.

-Иккаку! Думаю мы здесь не для того чтобы драться. Уже забыл цель нашей миссии?- красивый парень подстриженный под горшок говорил тихим, мелодичным голосом.

И если раньше Карин не обращала на него внимание, то теперь все-таки стала всматриваться в него внимательнее, примечая малейшие детали.

-Юмичика! Не лезь! Я не успокоюсь, пока не отделаю эту маленькую выскочку!- было видно, что Иккаку настроен решительно. Встав в позу «крутого парня» напротив девочки он усмехнулся и сказал ей:

-Эй, ты, как-тебя-там! Меня зовут Мадараме Иккаку, и сегодня я тебя так отделаю, что мало не покажется! Я бросаю тебе вызов!- громко сказал лысый и снова усмехнулся.- Если боишься, я пойму твое нежелание ввязываться в заранее проигрышный бой!

Карин какое-то время смотрела на лысого, и вот какие мысли ее посетили.

Блин! Совсем чокнутый! Его что не предупредили? Или он настолько уверен в своих силах, что все равно хочет со мной сражаться?
Ладно. Думаю это его проблемы.

Карин неожиданно встала прямо по стойке смирно, чем немало ошарашила двух шинигами, и поклонилась лысому, после чего сказала серьезным тоном:

-Куросаки Карин.

Сперва шинигами не поняли и слегка опешили.

-Чего?- тоном идиота спросил Иккаку.

-Мое имя.- видя все еще непонимающие лица парочки, она раздраженно добавила.- Ты спрашивал, как меня зовут, вот я ответила. Меня зовут Куросаки Карин.

Еще какое-то время девочка стояла неподвижно, ожидая, что эти двое недоделанных шинигами что-нибудь да скажут.

Но молчание явно затягивалось. Карин не могла понять, чего они так потрясенно на нее уставились. Обычно люди застывали подобно камню, только если слышали ее прозвище «Белая молния». В такие моменты она знала о чем именно думают все эти людишки. А думали они всегда об одном и том же: «Надо бежать, пока она нас не убила!».

Но никогда люди еще не реагировали так на ее имя. Она поняла бы, если бы сейчас она назвалась «Белой молнией» и шинигами убежали бы куда подальше от нее. Все так делали, но ТАК реагировать на имя…

Определенно с этими шинигами что-то не так!

Первым пришел в себя Юмичика. Он перестав глазеть на Карин, наконец-то отвел взгляд в сторону.

-Как ты сказала тебя зовут?- тихо переспросил он.

Куросаки обычно была не слишком терпеливой. То есть, терпеливой она не была совсем. Девочка могла завестись по любому поводу. Ей доставляло удовольствие вымещать на ком-нибудь свою злость, которой в ней было с избытком. Но еще большее удовольствие девочка получала, когда злились другие люди, но злясь ничего не могли ей сделать. Еще давно девочка заметила, что многие люди злятся, когда она арктически спокойна. И конечно же все в 80 районе Западного Руконгаи знали, что хуже злящейся Куросаки, только чудовищно спокойная Куросаки.
Жаль только, что ни Иккаку, ни Юмичика об этом не знали. В данный момент их мысли занимало кое-что другое.

-Куросаки Карин. Повторяю для особо тупых.- сказала девочка и спокойно посмотрела на парочку.

К ее удовлетворению левая бровь Иккаку снова задергалась.

-Что-то не так в моем имени?- чуть ли не тоном а-ля «Матцумото рядом с капитаном» спросила Карин.

-Не в имени. В фамилии.- спокойно ответил ей Юмичика, в то время как Иккаку уже практически давился от злости.

Карин заметила, что этот стриженный под горшок уже начал ее бесить. Но внешне она этого конечно же не показала.

-И что не так в моей фамилии?- суперспокойным тоном спросила Карин.

-Тебе знаком человек по имени Куросаки Ичиго?

Что-то, где-то в глубине души девочка почувствовала нечто смахивающее на привязанность. Что конечно же было ей чуждо. Сколько Карин себя помнила (в Руконгаи), она старалась избегать подобных чувств, считая их проявлением слабости. Вот и сейчас едва почувствовав лишь малейший намек на привязанность и любовь, Куросаки тут же безжалостно подавила эти чувства.

-Нет, не знаком. Впервые слышу.