Тем же вечером случилось кое-что, послужившее поводом доброй дюжине шуточек Готей и окончательно разрушившее абараевский быт:
- Ренджи?
- Гав?
- Да, тайчо?
- А как Его зовут?- косой взгляд на лениво развалившегося пса.
- Никак. Пока. Еще не придумал, тайчо!
Через пять минут…
- Ренджи?
- Тайчо?
- Гав, гав! – отчаянное виляние хвостом.
- Куда подевались отчеты за прошлый месяц?
- В канцелярии, тайчо. Принести?
- Нет, не нужно пока…Ренджи?
- Гав?
- Слушаю, тайчо?
- Сделай чаю, пожалуйста. И, знаешь, что…
- Что?
- Кажется, я знаю, как его назвать…
Первой жертвой оказии пал Рикичи, не по доброй воле оказавшийся в капитанской приемной с кипой бумаг. К его ужасу, лейтенанта на месте не оказалось. Зато в кабинете тайчо горел свет и раздавались подозрительные звуки:
- Ренджи, журнал! Нет, не обувь, журнал! Умница, хороший мальчик…иди ко мне…
Любопытство пересилило осторожность - тихо, на цыпочках, Рикичи подкрался к кабинету. Прижался к щели – что же может вытворять капитан?
Капитан ласково трепал за загривок огромную рыжую псину. Псина умильно скулила и виляла хвостом…

Через неделю Абараи был уже не рад своей затее. Четвероногий друг успел сделаться достоянием и любимцем всея Готей 13, успев нагуляться на казенных харчах и подачках. Хозяином пес признавал исключительно Кучики, следуя за ним хвостом на все обходы и собрания. Собутыльники шутили, что четвероногий Ренджи скоро отрастит занпакто, достигнет банкая и заделается капитаном (пили за Комамуру). Забимару доходчиво разъяснил «владельцу», что будет, если в обезьяньей шерсти окажется еще одна блоха. Йоруичи, в очередной раз спустившись с дерева, куда ее загнал Ренджи-пес, выпустила когти на Ренджи-шинигами. А самое главное, нахальная дворняга безраздельно завладела вниманием капитана…
- Ренджи…
- Который из? – лейтенант из-за стопки бумаг.
- Который болтает много. Дежурные жалуются, Ренджи. Пес воет по ночам.
- Сегодня же заберу его в казармы.
- Ренджи, ты не будешь против…
- Чего я не буду против?
- Если он будет ночевать у меня в поместье.
Не вопрос, утверждение. Ренджи мысленно обругал везучего тезку.
- Пусть ночует, тайчо…

Пес и правда выл. На луну. Отчаянно, по-волчьи задрав голову, словно все инстинкты его диких предков норовили вырваться на волю.
Волки воют на луну из зависти и бессилия…Не в силах поглотить ночное светило…
Кажется, так. Память услужливо являла еще один болезненно знакомый образ… В любом случае, Бьякуе не нравился заунывный волчий вой.
Вот только…
Лохматый собачий хвост метался из стороны в сторону, стучал по доскам настила – Ренджи не хотел пожрать луну, не завидовал ее бледному свету. Она ему попросту нравилась. И ему очень хотелось понравиться ей.
- Она не спустится к тебе, - уныло сказал Бьякуя. – Лучше заходи внутрь.
И, уходя спать, оставил в седзи приоткрытую щель.
Через несколько минут, уже в постели, он ощутил на щеке горячее дыхание, а через секунду влажный язык осторожно прошелся по лицу.
- Отстань, Ренджи.
Ренджи отстал. Просто ткнулся носом Бьякуе в плечо, улегся рядом, задышав глубоко и ровно.
- Ренджи-Ренджи… - вздохнул Бьякуя, поворачиваясь на бок и зарываясь рукой в густую рыжую шерсть… - Спокойной ночи…

Нии-сама смеялся… Хрипло, будто с непривычки, смеялся, ероша пальцами золотистую шерсть на собачьем брюхе. Пес щелкал зубами в воздухе, притворно вырывался из-под рук, не позволявших перевернуться и встать на ноги… Нии-сама смеялся искренне и счастливо, как не смеялся никогда, сколько помнила его Рукия…
Правда, когда она поделилась своим наблюдением, нежась на солнышке вместе с Ренджи, тот вдруг смутился, потупил взгляд, стал рассеян и вскоре распрощался, умчавшись невесть куда…
И в расположение отряда в положенное время не явился.
- Ренджи?
Внимательный взгляд золотисто-карих глаз.
- Ты не знаешь, где шляется этот обормот?
Вздох…
- Он хороший, правда? Балда, но хороший.
Ренджи знает, что «он» хороший, но ответить не умеет, поэтому просто тычется носом в хозяйскую теплую ладонь; Бьякуя чешет собаку за ухом.
За окном царят густые, как масло, сумерки. В отряде тихо – разве что из казарм доносится беззлобная неразборчивая ругань…
Лейтенанта на рабочем месте не было с обеда. Это тревожило Кучики – субординацию Абараи-фукутайчо нарушал нечасто, но уж если нарушал…жди проблем (свежо предание... – авт.). Так или иначе, а на сердце у капитана было …неспокойно.
Пес тихо заскулил у выхода, зовя капитана домой. Бьякуя поднялся из-за стола. Если ему и суждено узнать плохие вести, пусть лучше это случится завтра…
- Ты сам сейчас как собака, - изрек Шуухей, передавая бутылку сидящей напротив Матсумото. – У тебя такой вид, что скажи тебе Кучики «апорт!», ты тут же помчишься и вернешься с косточкой в зубах…
- Сам в зубы получить не хочешь? – вспыхнул Ренджи. Обстановка, пропитанная алкогольными парами, грозила взорваться.
- Мальчики, не ссоримся, - улыбнулась Рангику. – Ренджи, а ведь ты и вправду ревнуешь. К собаке.
- Ни фига я не ревную, - возмутился Ренджи, - скажешь тоже…
- Сам думай, - Рангику потянулась за новой бутылкой, - плесни-ка еще. Уже месяц ходишь сам не свой. И все потому, что твой капитан завел любимчика…
- И называет собачку «Ренджи»…- томно протянул Шуухей, тут же схлопотав подзатыльник.
- Я в твои проблемы не лезу, - подытожила Рангику. – Просто тошно смотреть, как ты маешься. Как друг совет даю – разберись наконец с собой и с капитаном.
- И разберусь… - буркнул Ренджи, поднимаясь, - психологи хреновы…
- Точно разберется… - ухмыльнулся Шуухей, когда седзи закрылись с угрожающим грохотом.
В дверном проеме стоял его лейтенант – взъерошенный, помятый и, похоже, выпивши. Явился-таки.
- Капитан…- Ренджи сделал шаг вперед, чуть покачнулся, но равновесие сдержал. – Поговорить нужно.
Бьякуя приподнял бровь. Ни в голосе, ни во взгляде блудного лейтенанта хмеля не было. Зато было нечто другое, смутно знакомое и опасное.
Решимость.
Поговорить, значит…
- Присядь…
- Капитан…
- Присядь, Ренджи.
Жесткий тон подействовал – лейтенант смутился, стушевался, и уселся на стул.
- Я на многое могу закрывать глаза… - с расстановкой произнес Бьякуя, - кроме одного: когда ты нужен мне, ты должен быть рядом.
И мне все равно, с кем ты пьешь, с кем дерешься, или кто занимает твой ум так, что ты забываешь о работе…
- Моя личная жизнь вас не касается… капитан, - вызывающе приподнялся Ренджи…
- Сидеть! – взорвался Бьякуя.
В воздухе повисла опасная пауза.
- Сидеть, значит… - нехорошо осклабился Ренджи, опускаясь на краешек стола. – Как послушный пес, верно?
Мало того, что я таскаюсь за тобой хвостом повсюду? Мало мне твоего в жопу драного пренебрежения? Тебе нужно, чтобы тебе во всем подчинялись! Чтобы все было, как Кучики угодно, так?!
А если я не послушаюсь? Ударишь? Выдворишь на улицу? Лишишь жратвы? Я Не Дрессируюсь, тайчо! И укусить ведь могу!
Он не мог не заметить, как опасно потемнели глаза Кучики. А в следующий момент не понял, как сильные руки опрокинули его на стол, больно сжали плечи, не давая высвободиться. Корешок объемистой папки больно вжался в спину…
Ну так что же ты… - прошептал Бьякуя. - Кусайся!..

Ренджи-пес почесался, толкнул носом седзи и отправился на улицу – погоняться за бабочками.
Он был очень тактичной собакой.