17:06 Путь боли | ||
| Название: Путь боли Жанр: Черный юмор/Стеб Рейтинг: R – Исключительно из-за речи одного из персонажей Фэндом: Наруто Отказ от прав: Ничего с фика не имею, на авторство Кишимото не претендую. Персонажи: Акацуки Бета: Meow-chan О чем: Пейн пишет биографию Акацуки, а Дейдара понимает, что мертвых среди них куда больше, чем может показаться на первый взгляд. Анонс: Хидан: Если я здесь – значит, на то воля Джашина! Кисаме: Итачи-сан не МЫРЛО! Кабуто: Угри из личного подводного инкубатора!!! Полоз?!! Какой полоз?!! Угорь, тебе говорю!!! А на кого он должен быть похож? Как это укусил?!! Где черная мамба?!! Какузу: И вообще, у всех свои понятия о красоте. Пейн: Не-е… Часть первая. (с точкой, потому что она хочет здесь быть). Труп, грозно устремивший невидящий взгляд в белый потолок, зашевелился. Скинул с себя грязную простыню, почесал розовую пятку, поморщился от боли и попытался сосчитать уцелевшие ребра. Голоса за дверью стали громче, послышались звуки глухих ударов, сдавленный стон и невероятное, нечеловечески прекрасное – для ценителей подобной лексики – пятисложное ругательство. Бывший труп вытянулся, закрыл глаза. Замер, словно бы никогда не восставал из мертвых. Дверь распахнулась, и в прозекторскую проник целый букет ароматов: тонкие ноты сандала и фрезии, аппетитный запах жареной рыбы, вонь нестиранных носков и до боли знакомый и родной, почти осязаемый привкус свежей крови.(1) Он сразу понял, кто и в каком расположении духа пожаловал в его скорбное пристанище. - Нельзя предавать братьев по разуму! – властный голос принадлежал Пейну, лидеру богопротивной организации Акацуки. - Хуебыдло!(2) – резкий, самодовольный и грубый ангелочек с повадками заправского гопника – Акасуна но Сасори. - Че? – блондинка вне закона или просто Дейдара. - Заткнись. - Че? - Он говорит – СНИМИ НАУШНИКИ! – это, несомненно, Кисаме. Рыбный, большой и не слишком умный любитель сирых и убогих Учих. - ЧЕ? - Я искренне не понимаю… - Заткнись, сука. - Сасори, еще одно такое заявление в адрес нашей прекрасной половины… - Охуеть что будет, да? - ЧЕ? - Успокойтесь! – это Конан, совершенно не варварская девица на правах секретарши главы организации. - Я хуею… - ЗАТКНУЛИСЬ ВСЕ, М-М-М!!! - Охуел… - Хидан, хватит строить из себя труп! – Пейн явно пытался разрядить атмосферу, - давай, вставай, мы возвращаемся. Хидан приоткрыл один глаз и лениво протянул: - Если я здесь – значит, на то воля Джашина! - Бля… - Сасори поморщился, - Короче, я бля не понял – что это тело тут пиздит? - Может, он потерял доверие к нам? – предположила Конан. - Я бы на его месте… - у Дейдары села батарейка в плеере и он невольно присоединился к беседе, - Так вот, м-м-м… Я бы потребовал компенсацию… - Хуемырло тоже… того-этого… - философски заметил кукольник, - и допиздился! - Итачи-сан не МЫРЛО! – заступился за отсутствующего товарища верный Кисаме, - К тому же, он добился… да, добился… - Внеочередного дежурства по туалету, - напомнил лидер Акацуки и вновь переключил свое внимание на оживший труп, - Хидан, когда мы узнали, что тебя, пострадавшего в битве с джинчуурики… - Хуескос, - пояснил Сасори и отвернулся. Пейн проигнорировал данное замечание. - Этот негодяй Какузу продал тебя на опыты в медицинский институт! Не волнуйся, тебе успели отрезать только правое ухо и вытащили легкое. Для синоби это пустяк! - Бум! – скучающий Дейдара скорчил страшную гримасу, - Щас кто-то станет искусством! - Охуел?!! - Успокойтесь! - Итачи-сан однажды сказал… - Кисаме, никого не волнует, что сказал Итачи-сан! Хидан решил не прерывать спор, который явно доставлял удовольствие всем присутствующим и тихо-тихо, противным гнусавым голосом, затянул псалом во славу Джашина. Пейн был в ярости. Солидная организация под управлением САМОГО Учихи Мадары состояла из детей – ни один из Акацуки до сих пор не вышел из переходного возраста. Расчет Великого и Красноглазого был вполне логичен: дети – они злые. Детей не мучают угрызения совести, они мстительны, беспощадны и способны на импровизацию. В конце концов, детей легче убедить в правильности именно того пути, который Мадара избрал… Учиха не учел лишь одного – полной непредсказуемости своих подопечных. Пейн не любил это слово, но именно оно лучше всего описывало всех без исключения членов Акацуки. Безбашенные. Безбашенные ублюдки!!! Он сам считал себя старым, погрязшим в грехах – своих и чужих - оппортунистом. Тайком от Конан, Пейн уже который год писал биографию Акацуки под звучным названием «Путь боли». Талант гения проявлялся в каждой строке эпического произведения – с орфографией, синтаксисом, а так же здравым смыслом лидер Акацуки был в ссоре, зато красочные описания происходящего давались ему без труда. Дабы не нервировать дорогих читателей, привожу избранные цитаты из «Пути боли»: «Конын – мая гордыя красавитца. Ана пахожа на цвиток в рассвети и ф волос тожы цвиток паставила а гаварит нимнога но таскаит многа сумак и чимодан мой кагда я хадил в паход тожа таскаит. Гатовит иду фкусна и палезно я ни жалоюсь а хто жалуиться зажралися!!!!!» (3) «Пашол паписать а там Итаче. Пасматрел на миня и гаварит: занито! А я гаварю: я главнеи, иди отседова! А он ни пашел, глаза выторащил и пакроснел.» «Сасари падонок! Очинь сильна бил Итаче мареонеткай!!! Я гаварю: плоха паступил а он смиется и ругаится. Давел Конын да слес!!! Хател пабить Сасари а Модара ни дал!!!» «Назтупил на ногу Кисоме а он заарал и гаварит: ты палиц мне сламал!!! А я гаварю: скажи спасиба что ни пазваночник!!!» «Пачистил зубы и пашол паписать а там Итаче. Я иму ф глас дал са злозти а он обидился и хател миня пабить а Модара ни дал!!!» «Фспоменал Арачимаро. Хател паслать иму песьмо но фспомнел как он миня малинькаво хател пабидить(4)!!! Хател иво пабидить но ни нашол!!!» «Хедан сламал пазваночник и арет!!! Сказал иму: ни ари и станишь силнее!» Несомненно, данное произведение имело все шансы на успех! Однако, публиковать его Пейн не спешил, поскольку роль непризнанного гения льстила его самолюбию и давала силы жить дальше. Впрочем, вернемся к детям. Они росли, как конопля под окном дома семейства Нара, как грудь Харуно Сакуры, как член самого Пейна при взгляде на грудь Харуно Сакуры. Росли – и не взрослели, вызывая стойкое желание утопить их, как новорожденных кутят – либо утопиться самому. Надо что-то делать… В конце концов, продавать своих же товарищей на опыты – это предел!!! Пейн решил начать с провинившегося Какузу. Дейдара терзал залитую безбашенной смесью сакэ, красного вина и дешевого пива клавиатуру, время от времени отхлебывая из большой чашки с зеленым чаем. Слова мелькали по экрану, словно поток дурных снов. В последнее время, убийца из Акацуки часто просыпался по ночам, оглашая свою маленькую комнатушку жутким, тоскливым воем. Обняв подушку, он сжимался в комочек и до самого рассвета тихонечко постукивал зубами. Утро, пробравшись сквозь тяжелые портьеры, разгоняло мрачные видения. Дейдара отбрасывал преданную подушку и плелся в унылую ванную, где долго разглядывал в треснувшее зеркало свое лицо. Однажды, Пейн застал его за этим занятием и задал вполне естественный вопрос, касающийся умственного здоровья бывшего террориста и его близких. Тот ответил, что это не касается лидера некогда могущественной организации, поскольку мама этого самого «лучшего среди равных» состояла в близких отношениях с половиной Конохагакуры, большей частью Сунагакуры – включая уже покойного четвертого Казекаге и демона Сюкаку - и самим Дейдарой. Пейн сообщил подчиненному, что провел с ним множество приятных минут, причем видел его исключительно в позе, обычно присущей ракообразным. Подрывник пожаловался на дефицит туалетной бумаги и похвалил «нежный розовый язык» главы Акацуки… Конан, перевязывая тяжелые раны Дейдары и смазывая зеленкой легкие повреждения, полученные Пейном, прочла им лекцию о вреде алкоголизма и призвала к дружной совместной работе. Лидер Акацуки согласился сразу, а подрывник – через две недели, когда вышел из комы… Дейдара отогнал ненужные воспоминания и подавился чаем. С экрана монитора на него смотрел он сам, томный и невообразимо прекрасный. На его субтильной груди покоилась властная рука Акасуна но Сасори. Скорпион из красных песков загадочно улыбался… а пальцы его… его… Дейдара откашлялся и заставил себя СМОТРЕТЬ. Пальцы второй руки Сасори запустил под кожаное нижнее белье своего напарника и… ЕМУ ЭТО ЧЕРТ ПОБЕРИ НРАВИЛОСЬ!!! КАК И САМОМУ ДЕЙДАРЕ!!! Гнусная, мерзкая пародия на их отношения с жутким кукольником!!! Да у них здесь… Да у них… Лица полных извращенцев и тела хастлеров… Это же все неправда!!! Он давно слышал слухи о необычайной популярности организации Акацуки в кругу мечтательных девочек и неправильных, слегка голубоватых мальчиков. Дейдара прочел сотни фанфиков всевозможных жанров, иногда подло подхихикивая – как в случае с вариацией на тему любви Итачи и Саске – иногда горстями глотая валидол – это, насколько он помнил, было сорокастраничное порно, где Кисаме, Какузу и Хидан поймали его и сделали своим сексуальным рабом. Кошмары пришли чуть позже – когда к нему в дверь постучали трое вышеупомянутых Акацуки со странными лицами. Дейдара завопил и попытался покончить с собой. Кисаме, вспомнил подрывник, уронил тогда торт со взбитыми сливками, а Хидан – поздравительную открытку. С днем рождения его в тот вечер поздравил лишь ехидный Какузу, зашивая рот на груди у Дейдары – видимо, что бы отбить все мысли о суициде. Они просто не знали, да… Дейдара ЗНАЛ – и боролся с ночными кошмарами, в которых его тельце использовали в своих грязных целях все преступники S-класса и Узумаки-мать-его-за-ногу Наруто. Он разглядывал себя в зеркало в поисках отчаяния в этих «прекрасных голубых глазах», о котором так любили писать все юные хреновы графоманы, в поисках «кровавых слез», которыми он почему-то начинал истекать после очередной вариации на тему «стильной смерти Акасуна но Сасори», в поисках себя настоящего. Сегодня он впервые столкнулся с таким явлением, как фанарт… … и поезд, наполненный трупами ЗНАЮЩИХ, тронулся. Все-таки Какузу не слишком хорошо вписывался в узкие рамки созданного Пейном образа «глупой дитятки». В его присутствии лидер Акацуки нервно отгонял назойливую мысль о стойке «смирно». Древний, жуткий, уродливый убийца словно выбрался из-под опеки какого-нибудь Ктулху, Дагона или Ниарлатотепа, пробежал мимо Лафкрафта и пошел вдохновлять Стивена Кинга. На его двери, такой же древней, жуткой и уродливой, как и он сам, красовалась покосившаяся табличка, на которой неровным почерком Пейна были выведены три слова: «Омпутация паврижденных канечнастей». Пару лет назад, подменяя заболевшего мушкой Зецу, лидер Акацуки примерил на себя роль шпиона. На ярмарке, неподалеку от Конохи, он стоял между бойко торгующим угрями Якуши Кабуто и вооруженной большим тесаком Шизуне. Пейн прикрывался вывеской, как щитом, страдая от жары и воплей соседей: - Кому свинина? Свежая, еще живая! Еще дышит! Молочные поросята!!! Почти задаром!!! - Угри из личного подводного инкубатора!!! Полоз?!! Какой полоз?!! Угорь, тебе говорю!!! А на кого он должен быть похож? Как это укусил?!! Где черная мамба?!! Как внимательный читатель уже понял, вывеской Пейна являлась та самая табличка, позже перекочевавшая в обитель Какузу. Услуги по ампутации популярностью не пользовались, зато неформального вида «шпион» заслужил горячую любовь местной детворы. Они дергали его за знаменитый плащ с красными облаками и пытались скормить купленного у Кабуто сырого угря, на поверку оказавшегося обычной гадюкой. Пейн отмахнулся от воспоминаний и удивленно заметил приписку на «омпутации…», сделанную более мелким шрифтом: «Для входящих без стука – бесплатное повреждение здоровых конечностей!» Лидер Акацуки фыркнул. Пустыня, хранящая в своих пылкий объятьях Сунагакуру, внушала не меньшее уважение и страх, нежели Какузу, однако Пейн не сдался и вышел победителем из битвы с барханами и обезвоживанием. Поэтому он вошел без стука. - Эм… - веско заявил убийца Саламандера Ханзо, оказавшись лицом к лицу с подчиненным. - Угу, - кивнул Какузу. - А-а… - понимающе протянул Пейн и затеребил колокольчики на шляпе, - Но… - Потому что, - ответил бессердечный убийца с четырьмя сердцами, - И вообще, у всех свои понятия о красоте. - Не-е… - Да ну? - А как же..? - Он должен приносить пользу, - чеканя каждый слог пояснил Какузу, - Его можно продавать на опыты или органы много раз. - Эм… - Пейн продолжал стоять на своем. - Обязательно. Кстати, я предпочитаю, что бы меня называли вечным, устрашающим и хладнокровным меценатом. Сразу отвечу на твой пока еще не заданный вопрос – дрожа около моей двери, ты мыслил вслух. Пейн вспомнил убиенного Ханзо, его родных и друзей. Глава Акацуки мог раздавить «мецената» двумя пальцами и сплясать ритуальный танец АНБУ на его могиле… Тогда почему он трясется, как девица перед возбужденным маньяком? Какузу внушал иррациональный ужас. Пейн не знал, но пару десятилетий назад его подчиненный держал палатку ужасов в одном небольшом селении. Главной звездой аттракциона являлся сам Какузу. Многие родители разорились на покупке новых штанишек своим отпрыскам. Некоторые потратились на моющие средства, дабы отстирать детский страх, но каждую ночь их драгоценные сыновья и дочери просыпались с криком, а испачканные простыни вновь наполняли корзины для белья… Хаос восцарился в селении. Довольный Какузу, которому принадлежали все магазины детской одежды и стиральных порошков в округе, неплохо поживился и ушел, оставив после себя крики о помощи и женский плач. Лидер Акацуки впервые в жизни проиграл и признал себя побежденным. Пятясь, он покинул обитель зла и осторожно прикрыл за собой дверь. Лишь находясь на безопасном расстоянии от «мецената», он тихо пробурчал: - Уродливый! Какой же он уродливый! Эта мысль грела его весь оставшийся день. В следующей главе: Хидан: Я не могу пошевелиться, не могу закричать – потому что я умер. Голос из трубки: Как ручки? Как глазик? Как продвигается месть Учихам? Конан: Могу ничтожная я рассчитывать на ваше прощение? Дейдара: Какузина щас получит какой-то райзен-хрен прямо в грудь и издохнет!!! Сасори: Не-ка. Хуескос того… Этого-того… Примечания: (1) – Духами пахло от Пейна. Кому принадлежали остальные запахи – решайте сами. (2) – Сасори, аки Эллочка Щукина обходится ограниченным набором метких народных выражений. Его словарик, составленный скучающим Учихой Итачи – в первом приложении. (3) – непонятно, был ли Пейн в НАСТОЛЬКО страшной ссоре с правилами грамматики или же являлся поклонником вариаций на тему «пешу как магу грамате ни абучин». (4)– поскольку в слове «убить» тяжеловато допустить орфографическую ошибку, Пейн использует замечательное слово «пабидить». Естественно, в значении «убить». Приложение первое: Краткий словарик Акасуна но Сасори. Автор: Учиха Итачи. Хуебыдло – организация Акацуки Хуемырло – Учиха Итачи Хуескос – поимка джинчуурики Охуеть (варианты: хуй, охуел, охуели, охуеваю и т.д.) – в зависимости от контекста, выражает удовольствие, грусть, ненависть, любовь, страсть, равнодушие или недовольство Бля буду! – вы неправы Ебанько – Дейдара Во! – у меня идея! Педрос – человек нестандартной сексуальной ориентации. Во бля! – невероятно Ебать-копать – поразительно Сука – женщина Сучка – девушка Педрохуй – Зецу Быдлорул – Пейн Членоблюд – Какузу Этот, бля, как его там… - Учиха Мадара Дрочи-че-то-там – Орочимару Насисьник – бюстгальтер Написьник – мужские трусы Напиздник – женские трусы Ой бля!!! – я расстроен Не-ка! – никогда Да-ка! – конечно Во морда! – крайняя степень уважения Ща отсосу! – я вас убью Ща отсосешь! – я не желаю вашей смерти Ща всем отсосу! – я убью вас и всех ваших близких Я педрос! – я вам не верю Хм… Поскольку Учиха Итачи, составлявший данный словарик, особо не заморачивался над алфавитным порядком, автор сего творения будет счастлив, если хоть кто-нибудь им займется. В смысле, алфавитным порядком, ибо самим Итачи плотно занялся Кишимото.
| ||
|
|
| Всего комментариев: 4 | |
|
| |
