Шел третий день нашего пути. Мы преодолели несколько мелких стран, не останавливаясь ни на минуту. Итачи равнодушно обходил стороной города и деревни. Я не спорил. Сейчас было главным как можно больше оторваться от преследования. Хотя за все время я и не увидел ни малейшего намека на преследование, Итачи был полностью уверен, что оно есть. И дышит нам в затылок.
Небо впереди окрасилось в томные цвета заката. Холодало. Ветки деревьев нещадно хлестали по лицу мокрыми листьями. Я досадливо смахнул с носа каплю недавнего дождя. Сегодня я двигался на чистом автомате. Голод и ломота в мышцах исчезли еще вчера ночью. Голова гудела, ноги давно стали деревянными. Это, наверное, была самая тяжелая физическая нагрузка в моей жизни. Не знаю, чувствовал ли Итачи то же, что и я, но, по крайней мере, его лицо не выражало никакой усталости. И я в который раз подумал, что все Учихи – настоящие терминаторы.
Внезапно Итачи остановился и спрыгнул вниз. Я, поздно среагировав, пробежал несколько лишних метров, спрыгнул за ним. Только наконец остановившись, я понял, насколько устал. Казалось, что прямо сейчас и усну. Стоя. Или лежа.
- Привал, - коротко скомандовал Итачи.
Я тупо кивнул и рухнул на землю. Итачи мои страдания не оценил и раздраженно дернул меня за плечо. Я никак не реагировал, уже провалившись в сон.

* * *
Проснувшись, я обнаружил, что лежу под Акатцукским плащом Итачи. Солнце поднялось уже довольно высоко. Был полдень. Сон благотворно повлиял на меня. Тело, как будто, восстановилось. Живот протестующе заурчал. Я скривился от дикой рези и согнулся пополам. Мой организм требовал витаминов. И Рамена. И еще чего-нибудь вкусненького.
Я лежал на том же самом месте, где вчера потерял сознание. Шея затекла от долгого лежания на голой земле. Блин.
Я попытался нашарить глазами Итачи, однако Учих в поле моего зрения не наблюдалось. Никаких следов, ничего… Словно все это время я был один. Один лишь плащ убеждал меня в том, что все это не дикий сон, а реальность, так похожая на фантазию.
Бледно-желтая листва зашелестела под моими ногами. Где-то в чаще гулко отозвался ветер. Я провел ладонью по лицу, словно снимая паутину. Тяжелый, черный плащ выскользнул у меня из рук и грузно опустился на землю. Вдруг стало холодно.
Мне ничего не оставалось делать. Только ждать. Ждать и надеяться.
С каждой минутой я еще больше погружался в тоску. Мне хотелось крикнуть, позвать его. Но я не решился. Я не мог так подставить ни себя, ни Итачи.
Где-то в моей голове мерзкий шипящий голос ехидно твердил мне одно и то же.
«Нет» - мысленно отвечал я, стараясь придать своему голосу уверенность.
Однако с каждым разом голос все затихал и затихал, изредка слышимый из глубин подсознания.
Я опустился на землю и обхватил колени руками. Бесконечные потоки мыслей роились в моей голове, словно пчелиное жужжание стоял в ушах ехидный шепоток.
Он не ушел. Не мог.
Я всеми силами старался верить в это, но время шло, а я все так и сидел, сжавшись, как маленький мальчик. Один. Большую часть своей жизни я провел в одиночестве, и знал, что это такое. Это сосущая пустота, куда ты медленно, но неотвратимо падаешь, беззвучно крича и моля о помощи. Но тебя никто не слышит. И ты продолжаешь погружаться во тьму. И сколько не цепляйся за сомнительные уступы, они все равно обрушатся, и ты по-прежнему будешь один. До тех пор, пока чья-нибудь рука, не схватит тебя за шиворот и не вытащит.
Когда-то и меня вытащили. Сначала ободряющая рука Ируки, потом более уверенные руки ребят. Я был счастлив тогда. И я вытащил из бездны Недзи и Гаару. Но самым сложным, оказалось, вытащить Саске. По началу мы просто падали вместе, не замечая, и тихо ненавидя друг друга. Но в какой-то момент я вцепился в него мертвой хваткой, не отпуская ни на миг. Но долгие попытки оказались пустыми. Саске сам разжал руку и исчез в бесконечном мраке, так похожем на его глаза.
Я мотнул головой, отгоняя воспоминания. Не важно было, сколько времени прошло с тех пор. Боль никуда не делась, и не было нужды расковыривать ее пальцем. Это было слишком мучительно и бессмысленно. Как ни старайся, от прошлого невозможно спрятаться. То, что мы стараемся забыть днем, приходит к нам ночью.
Я закутался в плащ и прислушался. Лес был наполнен звуками. Нет, он сам был соткан из звуков. Однако, я отгородился от всего мира невидимой стеной и старался не замечать, не слышать, не думать. Едва ли не впервые в жизни я понял, что слишком много думаю, и все не по делу. Надо бы придумать, что дальше делать, а я сижу тут и жалею самого себя. Стыдно, но зато - правда.
Проклятье, зачем я сегодня столько думаю?! Не к добру это. Чушь всякая в голову лезет, внимание рассеивает. И тогда тоже… Черт, эта сцена, как наяву. Как будто сам не знаю, что Кисаме врет мне и не краснеет. Не растерялся бы, может и смог бы вырваться, и не пришлось бы убивать его, и Итачи не ушел бы из Акатцуки… Ну, вот опять! Дались мне эти Акатцуки. Итачи ведь не стал бы просто так убивать своего напарника и предавать организацию. А раз так, хватит депрессировать, пора, наконец, включать мозги.
Я сделал глубокий вдох и хмуро опустил подбородок на колени, готовясь к долгому ожиданию…
* * *

За несколько часов солнце успело опуститься, и дело шло к закату. Мне жутко надоели собственные мысли. За это время я, наверное, успел подумать обо всем на свете. Стоило расслабиться хоть на минуту, и в голове сразу возникали нелепые догадки, подозрения и прочая чушь. Поэтому я думал обо всем и сразу. Пять раз мысленно вспомнил все правила шиноби, попытался сосчитать все увиденные мной когда-либо техники, вспомнил все мои миссии, будучи генином и насиловал свой мозг, вспоминая имена всех членов Акатцуки и прихвостней Орочимару. Короче, когда закат, наконец, коснулся ясного, прозрачного неба, я достал сам себя.
Когда начали показываться первые звезды, я сам с собой завел нудные дискуссии о смысле жизни и человеческом предназначении. Эти темы были мне настолько несвойственны, что я примерно на середине очередной дилеммы остановился, силясь понять смысл слов. Я был уже почти уверен, что у меня началась острая форма шизофрении и раздвоение личности, пока не вспомнил, что одержим демоном-Лисом и, наверное, разговариваю с ним.
Ох уж эти мне Учихи! От них у меня уже крыша поехала.
Заросли справа от меня зашуршали. Я списал все на слуховые галлюцинации и продолжал размышлять о своей нелегкой судьбе. Заросли у меня в ушах шуршали не раз и не два, поэтому я даже не двинулся с места, решив, что мой мозг окончательно деградировал.
- Хоть бы встал, что ли, - недовольно пробурчали мне заросли. - Я уже минут пять шуршу, а он ноль внимания, а если бы это были Акатцуки?
Раздвинув ветки, рядом со мной появился Итачи и с явным неудовольствием на лице.
Можно подумать, это я хожу невесть где, весь день.
Я в сердцах показал Учихе язык и отвернулся. Лицо Итачи смягчилось. Он присел рядом со мной на одно колено и положил мне руку на плечо. Я всеми силами постарался изобразить праведный гнев, но быстро сдался и прижался к Итачи.
- Я думал, ты бросил меня, - скорее для себя, чем для него прошептал я. Однако он услышал и взъерошил мои волосы.
- Прости меня, - выдохнул он. - Я ходил в разведку.
Я недовольно завозился.
- Тоже мне, партизан. А обо мне ты подумал? У меня чуть разрыв сердца не случился!
Я не заметил, как Итачи медленно просунул руку мне под брюки.
Все обвинения мигом улетучились из моей головы. Хрипло дыша, я коснулся языком его шеи и шепнул:
- Ты, ведь нарочно так делаешь?
Итачи хмыкнул, расстегивая ширинку моих брюк. Я не протестовал. Мне вдруг стало невыносимо жарко, я ужом начал выворачиваться, скидывая одежду. Итачи медленно поглаживал мои, теперь уже обнаженные, бедра.
Я внезапно почувствовал под лопатками немного шершавую ткань плаща. Учиха навис надо мной, касаясь моего лица длинными, черными волосами. Его глаза из холодных черных превратились в обжигающие кроваво-красные. Я увидел, как из недр двух алых озер появились резкие, угловатые запятые.
Итачи на миг приподнялся и скинул рубашку.
Запятые в его глазах задрожали, силясь слиться в единый, устрашающий символ. Это было смертельно опасно, и я не мог даже пошевелиться.
- Хочешь испробовать на мне Мангекью Шаринган? – мой шепот едва не утонул в сбивчивых стонах.
Ответа не последовало. Да и к чему пустые слова, когда делом можно сказать гораздо больше?

Акт 2.

Сезон охоты.

Меня разбудили самым бесцеремонным образом – нагло содрав одеяло и хорошенько встряхнув. Я попытался собрать мысли воедино, пока меня пытались засунуть в рубашку с узким воротником. Когда мне удалось протиснуть руки в рукава, я недовольно взглянул на Итачи. Однако он мой взгляд проигнорировал или просто не заметил. Или притворился слепым. Вот так всегда…
- Ты готов? - нетерпеливо спросил Учиха.
Я уныло кивнул. Покой мне только снится.
Итачи поднял с земли плащ и, отряхнув его, вывернул на левую сторону. Я с интересом наблюдал за ним, наклонив голову чуть набок.
Он поймал мой взгляд и коротко пояснил:
- Для конспирации.
Я серьезно кивнул, пытаясь вспомнить, что это такое. Мозг работал как-то медленно с заторможенностью. Мне явно пора в отпуск. Вот закончится вся эта ерунда….
Стоп! Как она закончится?
И, собственно, куда мы идем? В Коноху нельзя. Какой же я идиот! Как я мог раньше этого не замечать?! Какое нас ждет будущее, если вообще ждет? Я-то ладно еще, но вот Итачи… С одной стороны – Акацуки, жаждущие его крови (и моей кстати тоже!), с другой – ниндзя Листа, которые жаждут примерно этого же. Безнадега…У нас нет выхода. Некуда идти, некого просить о помощи. Я слишком беспечно вел себя, позволяя Итачи вести нас. Ведь он знает, что выхода нет, точно знает.
Я понял, что уже несколько минут таращусь на ползущего у меня под ногами жука. Я медленно поднял глаза. Итачи смотрел на меня, не мигая своим твердым, бескомпромиссным взглядом.
Он совершил большую ошибку, убив Кисаме. Я совершил еще большую ошибку, поцеловав его. Не было бы поцелуя, не было бы мертвого Кисаме, дней без отдыха и осознания безысходности. Цепочка ошибок, виной которой – я. Убрать, хотя бы одно звено, и цепь распадется.
Мир маленького мальчика со звоном разлетелся на тысячи осколков. Взрослый юноша с болью смотрел на стоящего перед ним любимого мужчину.
- Я знаю, что ты хочешь сказать, - внезапно начал Итачи. - Но ты не прав. Здесь нет твоей вины. Нет времени искать виноватого, просто послушай. Выход есть. Пусть даже ни ты, ни я не видим его. Верь мне. Если себя мне спасти не удастся, я спасу хотя бы тебя. А теперь идем. Время поджимает.
Он отвернулся. Я тоже. Он не хотел, чтобы я видел его слезы. Я не хотел, чтобы он видел мои.

* * *

Итачи петлял по лесу, аки заправский заяц. Мне едва удавалось следовать за ним, иногда даже наугад. В памяти то и дело всплывал недавний разговор, и настроение у меня опускалось все ниже и ниже. Но я не пытался заговорить об этом с Итачи, не было ни смысла, ни сил. Оставалось только нестись вслед за ним, сквозь расплывающийся перед глазами лес.
Я не знал, сколько мы уже идем, но солнце уже начало тускнеть. В небе расползалось розоватое зарево.
Внезапно Итачи сделал один длинный прыжок и остановился. Мне стоило больших усилий не врезаться ему в спину и не полететь вместе с ним навстречу матери-земле. Слава богу, кости мне пока были нужны. И желательно целыми. Итачи недовольно взглянул на меня (я едва удержался от желания показать этому вредине язык) и, нахмурившись, произнес:
- Догоняют.
Смысл дошел до меня не сразу. А вот когда дошел… Я вылупился на него, удивляясь, как мои глаза еще не вылезли из орбит. Итачи понял меня без слов. И мы понеслись еще быстрее.
Усталость как рукой сняло. Я двигался так быстро, как мог, поминутно вздрагивая от каждого шороха. За спиной мерещились шаги и голоса. Это заставляло бежать сломя голову еще быстрее. Что касается Итачи, то его это напрягало не так сильно как меня. Он бежал справа, не отставая, но и не обгоняя меня. Как на прогулку вышел, блин. Вот только выражение лица стало чуть более пасмурным и хмурым, а в остальном Итачи ничем не выдавал своих эмоций. Если таковые вообще имелись.
- Наруто, - прошептал Итачи, отчего я опять вздрогнул. - Нам нужно разделиться. Мы с тобой запутаем следы и собьем их со следа. Ты продолжай идти прямо, а я сворачиваю…
- Стой! Как мы встретимся? – идея мне не нравилась. Сильно не нравилась.
- Я сам тебя найду, - Итачи сделал последний прыжок рядом и через мгновение исчез в зарослях тростника.
Я остался один наедине с собой и со всем миром. Казалось, что мрак вокруг меня сгустился, порождая новые звуки, шорохи и голоса. Луна зловеще мерцала надо мной. Тучи закрывали редкие сегодня звезды, в спину дул холодный ветер. А впереди – все та же мгла, что и сзади. Но останавливаться нельзя. Я не могу подвести Итачи и подвергнуть его опасности. Это было бы больно вдвойне.
Поэтому я просто двигался вперед. Во тьму по едва освещенным луной тропинкам, сквозь колючие заросли и холодный осенний воздух. Я старался не думать о том, что может быть через секунду в мою спину вонзиться кунай или что Итачи, возможно, нет уже в живых. Я просто не верил в это. Он должен жить. Плевать, что будет со мною, он влип во все это из-за меня. Но я не мог идти за ним. Тогда, если меня поймают…они сразу возьмут и Итачи. Они убьют его, как пить дать, а я не мог, не имел права, этого допустить. Слишком много людей я потерял.
Что-то взорвалось, со свистом пролетело, и следом раздался приглушенный крик. Я замер мотая головой и пытаясь понять, откуда исходят звуки. Где-то к востоку качнулись деревья, разбудив стаю птиц. Они со звонким щебетанием разлетелись по ночному небу.
Догадка осенила меня внезапно. Это был как ледяной душ, как внезапно пришедшая истина. Они догнали. Догнали его.
Через секунду глубина собственной глупости в очередной раз поразила меня. В планы Итачи не входило запутать противника. Он просто увел их за собой. Увел, надеясь, что у них не хватит ума преследовать меня. И он не ошибся. Ошибся только я. Господи, почему я такой идиот?! Почему все, кого я, когда-то любил, оставляют меня по моей же собственной глупости. Я не уберег Саске, тогда, почти три года назад. И теперь, заново построенное будущее разлеталось на мелкие осколки.
Глаза защипало. Я шмыгнул носом и повернулся на восток. Будь ты проклят, Итачи. Будь ты проклят. Я люблю тебя так сильно, что меня самого это бесит! Но это сильнее меня.
…Лес превратился в сливающееся темное пятно. Ветки хлестали по лицу, оставляя царапины, которые тут же заживали. Глаза слезились от порывов встречного ветра, а может и не только от него…
Наконец звуки стали ближе. Последний прыжок и я вылетел на тускло освещенную звездами поляну…
Итачи стоял на коленях, прижимая ладонь к истекающей кровью ране на груди. Его вечный хвост на затылке распался, и лицо было прикрыто темным каскадом волос. Одежда изорвана в нескольких местах.
Над ним стоял высокий, худощавый мужчина и исполинского размера косой в руках. Его лицо было искажено то ли шрамами, то ли татуировками. Плащ порван в нескольких местах, левая рука бессильно повисла вдоль тела, истекая багровой кровью. Сквозь мрак и искаженное лицо я узнал в нем Хидана. Очевидно, куча тряпья и пепла рядом когда-то была Какузу.
Хидан замахнулся.
Что было дальше – помню. Реальность вернулась, и я осознал, что рычанием и яростью вбиваю косу Хидана ему в грудь. С каждым новым ударом из его рта выплескивался фонтан крови и, хотя он уже давно захлебнулся в ней и умер, я продолжал вонзать толстое древко в его грудную клетку, превратившуюся в месиво.
Я остановился. С ужасом, уставившись на свои по локоть красные руки, я с отвращением отбросил оружие. Коса со звоном ударилась о землю и затерялась в высокой траве. Я обернулся. Итачи лежал рядом, неподвижный и…холодный.
Я кинулся к нему, обливаясь холодным потом. После нескольких усилий мне удалось перевернуть его на спину и положить голову к себе на колени. Я убрал прядку волос с его влажного лица и замер. Через секунду, не помня себя, я отчаянно затряс его плечи. Я кричал, стонал и шептал его имя. Но он молчал. Недвижимый, неслышный. Мое сердце с ужасом сжалось.
Я потерял его. Это все я. Я во всем виноват.
Сдерживать слезы больше не имело смысла. Соленые капли стекали с подбородка и падали на холодные губы Итачи. Я проиграл. Всем, всему миру, себе в первую очередь. Когда-то я клялся, что больше никого не потеряю. Что верну Саске. Что моя глупость не станет причиной чьей-то смерти. Я солгал.
Что я там говорил? Стану Хокаге? Вряд ли Конохе нужен глава, который не выполняет своих обещаний. Никто об этом не знает, но знаю я.
- Идиот, - просипел я. - Это все из-за меня…прости меня, Итачи…я…
- Перестань реветь, как девчонка, я пока еще жив.
Я проглотил слезы и распахнул глаза. Итачи смотрел на меня, из-под полу прикрытых век насмешливо щурясь. Я в последний раз шмыгнул носом и произнес:
- Итачи.
- Да.
- Ты идиот.
- Ага.
- Ты настоящий придурок.
- Угу.
- Я подумал что все…
- Ну.
- И за что я люблю такого засранца, как ты?
Губы Итачи дрогнули в улыбке.
- Наверное, за красивые глаза.
Я вытер последние слезы и легонько коснулся его губ своими.
- Мы не расстанемся, никогда…Теперь уже никогда…все прошло…все закончилось…- шептал я в промежутках между поцелуями, вселяя надежду в наши сердца, теперь уже связанные навечно…

Акт 3.
Новое начало.

Лидер Акацуки видимо был очень заботливым и хорошо кормил своих подчиненных. Потому что Итачи оказался ну о-очень тяжелым. Я героически тащил его на своей спине почти пять километров. Все-таки это был любимый человек, а не мешок с картошкой. К тому времени, как я выдохся, уже рассвело. Небо было почти безоблачным, и во мне теплилась надежда, что туча, маячившая на горизонте, обойдет нас стороной. Не везет мне что-то в последнее время, ой, как не везет. Карма, что ли у меня такая, огребать ни за что.
Хотя, что я. Вон Итачи. Уж огреб, так огреб! Причем по своей же дурости, да еще и меня спасая. И я тоже хорош. Не заметил, не подумал, не успел – и вот результат. Раненый (я надеялся, что все-таки еще не присмерти) Учиха и еще вагон всяких мелких неурядиц. Хотя…Что я расстраиваюсь? Главное – он жив.
Я выдохнул и, переложив Итачи на землю, рухнул рядом.
- Можно подумать, это ты тут умираешь, - сипло заметил Итачи.
- Для умирающего ты слишком много разговариваешь, - буркнул я неохотно поднимаясь и отряхиваясь.
Лес, как всегда был полон звуков. Пение птиц над головой, шуршание листвы, журчание реки…Стоп! А вот это уже интересно. Надо бы помыться. Да и раны Итачи тоже не мешало бы. Ну, раз уж дело зашло об этом, стоит устроить здесь привал.
- Наруто, - Итачи попытался подняться.
- Ты что, спятил?! - я в ужасе кинулся к нему. - Тебе нельзя вставать.
- Мне нужно помыться, идиот. К тому же, я работал в АНБУ, если ты не помнишь и кое-что понимаю в медицинских дзюцу.
А. Точно, я и забыл. Он ведь у нас гений.
Я подставил Итачи плечо, и мы вместе заковыляли через колючие заросли шиповника и еще какой-то дряни. Двигаться было жутко неудобно, к тому же под ноги все время попадали ветки и камни. Через пару минут мы вышли на берег маленькой речушки. Вода была кристально чистой, солнечные блики весело играли на ее поверхности. Я усадил Итачи на небольшой валун возле кромки воды, и резво, скинув одежду, нырнул.
Вода оказалась прохладной, но очень приятной. Так, сколько там дней я не мылся?!!
Я выплыл на поверхность и тряхнул головой, вызвав тем самым кучу брызг. Река была неглубокой, я спокойно стоял на дне, в то время как вода едва закрывала мои плечи.
- Сколько дней я не мылся, - вслух повторил мою мысль Итачи, подходя ко мне.
Прозрачная кромка воды плескалась на уровне его бедер. Я почувствовал, что краснею, и с усилием перевел взгляд на его перевязанную рану. Кровь удалось остановить почти сразу, но оптимизма мне это не прибавляло.
- Ты уверен? – прибавляя голосу серьезность, спросил я.
Итачи поморщился и подошел ближе. Тут у меня в голове что-то громко щелкнуло.
- Эй, ты же мне вчера втирал, что не можешь ходить! Какого…
- Извини, это был единственный способ тебя заткнуть.
Я запыхтел, приготовившись извергать лаву. Значит, заткнуть он меня хочет! Ну ничего. Эту песню не задушишь, не убьешь, не будь я Узумаки Наруто!
- Наруто, прекрати пыхтеть, как кипящий чайник. Это было просто шутка, - заметил Итачи.
Вот гад, а! Еще и чайником меня обозвал. Сам дурак…Блин, ненавижу тех, кто хитрее чем я!
Я надул губы и, отвернувшись от Учихи, поплыл в противоположном направлении. Ответом мне был коварный взгляд, направленный мне в спину.

* * *

День подходил к концу. Я лежал на песке, греясь в лучах заходящего солнца, и зевал до хруста челюстей. Итачи расположился рядышком, полностью одетый, но еще более уставший, чем я.
- Ну, - спросил я, приподымаясь на локтях. - Куда мы теперь?
Итачи философски пожал плечами, а я уже строил догадки.
- В Коноху? Нет, не думаю. Если тебя, конечно, привлекает полугодовое заключение с пытками, в компании с Ибики. В Деревню Тумана? Хотя, что мы там забыли? О, я знаю! Мы идем к Орочимару!
- К Орочимару то зачем? - устало спросил Итачи, вскидывая брови.
- Да не знаю. А что? Все к нему уходят! Это модно, вот я и решил узнать, может у него лучше…
- Наруто, - остановил меня Учиха. - Давай ты больше не будешь думать, а? Тебе это не идет. Кроме того, ты говоришь всякие глупости, а толку – ноль.
- И что же предложит наш гений? – язвительно ответил я, припоминая ему чайник.
- Гений не знаю, а я скажу только одно слово. Коноха.
Тут меня наконец-таки прорвало.
- Ты что чокнулся? - от неожиданности «чокнулся» вышло у меня как «чукнулся». - У тебя, что мозг атрофировался?! Думаешь, Цунаде выйдет встречать тебя с цветами и оркестром АНБУ?!
Итачи посмотрел на меня. Нет, он ПОСМОТРЕЛ на меня. Я понял, что пора заткнуться.
- Насколько я помню, - продолжил Итачи. - Ты все еще шиноби Листа. И тебе пора домой.
- А как же ты? - с болью в голосе спросил я.
Итачи немного помолчал, но, увидев, что я все еще смотрю на него, нехотя ответил:
- Я слишком сильно завишу от обстоятельств. Деревня никогда не простит меня за мои грехи или еще хуже, будет делать вид, что простила. Мне не нужна их жалость и их подачки. Они боятся меня и никогда больше не примут, сколько бы времени ни прошло и как бы я не изменился. Тебе ли не знать это, Наруто? Ты сам испытал на себе чужую ненависть и непонимание.
Я отвел глаза, не зная, что сказать. Он был прав, тысячу раз прав, но… Как бы мне хотелось, чтобы это было не так. Умом я отлично все понимал, но сердце не верило. Для Итачи не было пути. Хотя нет, у него их было три: бежать без оглядки и прятаться, до конца своих дней вздрагивая от каждого шороха, сдаться Акатцуки и умереть или идти в Коноху, где его ждут тюрьма и допросная. Три пути, у которых один конец.
- Итачи… - начал я.
- Молчи, ничего не говори. Я не стану больше убегать, Наруто, иначе я сам перестану себя уважать. Я иду в Коноху вместе с тобой. И не потому, что не в силах спрятаться или справиться с Акатцуками. Просто пришло время отвечать за свои поступки. И я готов принять любое наказание. Все лучше, чем сбежать.
Я понимал его, как никто другой. Я сам никогда не позволял себе убегать от опасности. Любое препятствие делает сильнее. Но как можно рассуждать об этом, когда на кону не своя жизнь, а чья-то еще, близкого, небезразличного тебе человека? Но в любом случае это – его решение и я обязан его принять, каким бы оно ни было.
- Я понимаю, - коротко отозвался я после минутного молчания. Слова сейчас ничего не изменят, так зачем пускать их на ветер и зря сотрясать воздух?
- Спасибо, - Итачи кивнул и жестом поманил меня к себе.
Я опустился рядом с ним, на песок, и положил голову ему на колено.
«Затишье перед бурей» - мелькнуло у меня в голове под шум играющей с ветром листвы.

* * *

За ночь мы преодолели несколько крупных селений. Возможно, наша победа нас так вдохновила, возможно, наш откровенный разговор, не знаю, нам некогда было задавать такие вопросы. К тому же, мы оба прекрасно знали ответ. Усталость сняло как рукой, я чувствовал в себе новые силы, ко мне медленно возвращалась чакра. Итачи, тоже заметивший это, сказал что мой резерв восстановится полностью, в течении одного-двух дней, что несказанно меня обрадовало.
Кстати об Итачи. В нем что-то изменилось. Что-то возможно незначительное, но преобразившее его до неузнавания. Его лицо больше не было напряженным и хмурым, оно стало простым и расслабленным, наверное, впервые за несколько лет. Этот новый Итачи невероятно занимал меня, я вдруг понял, что не знаю о нем еще очень многое. И мне натерпелось все это узнать. Я чувствовал себя ребенком, которому показали новую игру.
Если же коротко описать мое состояние, то я был странно спокоен. Это удивляло и меня, и Итачи, но я ничего не мог с собой поделать. Наше будущее было покрыто туманом и мне, чего уж греха таить, это нравилось. Неизвестность настораживала меня, но в тоже время я от чего-то был уверен, что все будет хорошо. Это была слепая, ни на чем не основанная вера, но я был предан ей. Всей душой.
Туман перед нами расползся молочно-белой дымкой, открывая взору, пока еще далекие, но такие знакомые и родные стены Конохи.
«Время пришло» - подумал я, поворачиваясь к Итачи. Он посмотрел на меня. Сомневаться было поздно. Мы поймали уверенный взгляд друг друга и внезапно осознали, что все закончилось.
Нет, все только начинается.
Два темных силуэта растворились в тумане. Они шли медленно, не оглядываясь и не останавливаясь. Впереди была неизвестность, но они - вместе. И никто и никогда это не изменит…